Соболев Влад - Убийство В Мангейме
В Л А Д С О Б О Л Е В
Убийство в Мангейме
Этэлэ посвящается…
ГЛАВА 1
Господи! Ты изучил меня и узнал.
(Царь Давид, 139 псалом)
Очень хотелось снега! И снег пошел, от того, что очень хотелось. Пошел сначала рябью, затем мукою на душный противень дороги, смазанной вечером.
Дороги, которая уводила к незнакомому дому знакомую до деталей легковушку. Безоблачно застрявшую за курящейся сигаретой водителя.
Приключение должно получиться. Для этого он ехал. Впрочем, не только ехал, используя вечный двигатель вокруг себя и внутри себя.
Вставал, шел, бежал, взлетал, летел, приземлялся, вел машину. Взятую напрокат, но уже в совершенстве изучившую своего седока.
Приверженца аудиторий университета. Уводящих по расписанию в полные святотатства анатомички. Исследованные страницами с отличием защищенного дипломного сочинения.
То было счастливое время, когда он встретил Мисси. Она была покорной девочкой. Бравшей без стеснения большое состояние на поездки общественным транспортом. За город. Где жила ее мать и трое малолетних братьев.
Им нужны были игрушки и гостинцы, а матери – красивое нижнее белье. В котором Мисси потом принадлежала Гиру. Щедро пополнявшему прихоти возлюбленной.
Родители Гира относились к их роману устало. Их больше интересовали связи на стороне. И – аукционы.
Где котировались произведения искусства, и без проблем теряли признаки чужой собственности вещи.
Право пристраивать их в углах или на стенах, спустя некоторое время, принадлежало Гиру. Который научился забывать о том, что каждая вещь должна быть пристроена. Научился, потому что появилась Мисси.
Лишний раз напомнившая родителям Гира о несовершенстве человека. Конечно! Она была не совершенна. Как со времен Евы все женщины.
Как мать Гира, которая простила увлечение сына благодаря зеленым глазам его пассии. Не блещущей манерами. Достаточно смуглой. Угловатой. До неприличия худой.
Признающей в одежде лишь брюки и накинутое на них бог знает что.
Общий язык Дети Времени нашли сразу. Длинным, как горизонт, поцелуем. Скрупулезно развешавшим снятые друг на друга ложбинки ткани.
Она никогда не просила его о ласках. Все случалось само собой. Гиру нравилось желать Мисси в самый неподходящий момент. И та никогда не отказывала ему.
Отказывал он.
Двоюродная сестра Гира Анж не выносила Мисси. Анж претила их старомодность. Так не ведут себя! Нет, она ничего не имеет против самой Мисси.
Но эти манеры! Просто подчиняться мужчине, как заводная игрушка!?
Которой, может быть, Анж мечтала стать для своего мужа, Уила. Всегда благотворительного намерениями. Не доводимыми до конца. – Высоким шатеном. Тучным.
Очень добрым. Ворчливым, когда внезапно испарялись чистые рубашки. Не существовавшие для Анж, чье чувство ущемленности, бог знает в чем, превосходно компенсировала сердобольная экономка-китаяночка.
Уил впервые заметил ее около себя после пяти лет супружеской жизни. По наитию судьбы улетучились чистые рубашки, которые были не вовремя оставлены после глажки в другой комнате. Анж не забудет это утро!
Взбешенный Уил вопил так, что умудрился разбудить даже Гира и Мисси, гостивших целую неделю у Анж. Громовержец вдруг открыл, что в их уютном жилище обитает какое-то маленькое косое юркое существо, отдаленно напоминающее женщину. Сглупив, он даже решил, что так теперь выглядит его Анж, о чем констатировал вслух и ошеломленно. Этого Анж не простит ему, как не простит умирающих от хохота, взмыленных после постельных утех, совершенно обнаженных неожиданностью момента фигур мол
