Соболев Сергей - Матрешка
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ
МАТРЕШКА
Берту Тодду, чьи рассказы о мормонах обусловили выбор героя этого
романа, однако выбор сюжета полностью на совести автора
Жизнь моя, иль ты приснилась мне... Есенин
1
— Когда вы расстались?
— Что-то около пяти. По солнцу судя.
— А не проще было взглянуть на часы?
— Редко когда так делаю. Только чтоб проверить, ошибся ли — и
насколько.
Некто — из здешних неполноценных французов, предположил я по внешнему
виду — уставился на меня ошалело, будто я псих какой.
— У нас в семье такая установка — определять, который час, где юг и где
север, по натуральным признакам. И Танюшу приучаем. Судя по тому, что солнце
уже зажгло поверхность океана, было около пяти, — оно еще не село, но катилось
за окном.
О моем детстве в Юте рассказывать не стал. Там ни у меня, ни у моих
братьев и сестер часов в помине не было, но никто ни разу не опоздал на урок,
как позже — на свидание или деловую встречу. Я всегда приходил раньше, а они
почти всегда запаздывали. Ждать тяжело, нервозно, но дождаться — какой кайф!
Ожидание есть плата за встречу. Так всю жизнь и живу — ожидая, надеясь,
отчаиваясь.
— Вы шли по прибрежной тропе навстречу друг другу, верно?
— Да, я с Танюшей, а Лена одна. Если туда и обратно, Танюше не по
силам, а поворачивать с полпути — жаль: самая живописная здесь тропа. Вот мы и
решили одолеть ее с двух сторон: Лена высадила нас у Селедочной бухты, сама
поехала к Волчьему мысу и оттуда пошла нам навстречу. Должна была пойти, —
поправился я. — Где-то посередке мы бы с ней встретились — привет, привет — и
разошлись. Каждый своим путем. Таков был уговор. У Волчьего мыса мы бы с
Танюшей взяли машину — и обратно к Селедочной бухте, чтобы забрать Лену.
— Не встретив ее на полпути, вы стали беспокоиться?
— Нет, позже. Она ходит медленнее, часто останавливается, разглядывает
все вокруг, собирает грибы, ягоды. С грибами в этом году не очень, зато ягод
полно — малина, черника, на болотах морошка. А Лена — большой спец по всему
дикорастущему. Да еще брошенные сады по пути с одичавшими яблонями, кустами
смородины, крыжовника и каринки.
— Каринка?
— Это по-русски. А по-английски у нее скучное, бюрократическое имя —
servicebeny. Кожица слегка соленая от морских брызг, зато внутри сладчайшая
ягода, индейский изюм — аборигены высушивали ее на солнце. Если б не Лена, и не
подозревал бы о ее существовании. Куда бы летом ни ездили, она вставала раньше
всех и собирала Танюше ягоды к завтраку. Когда вместе ходили, Лена от нас
отставала, аукались — для Танюши игра, а я весь извелся однажды, потеряв Лену.
Попрекала, что нелюбопытный, что хожу, чтоб отметиться: еще в одном месте
побывал. И вправду, у меня скорый, спортивный шаг. А Танюшу часто беру на
плечи.
— Разминуться не могли?
— Если идти, не сворачивая, по тропе вдоль берега, — нет. Но в двух
местах от нее отходят боковые тропинки — обе ведут к промежуточной стоянке,
образуя петлю. А от петли отходит еще одна тропинка и серпантином взбегает в
гору. Лена могла, конечно, сбиться, не заметив указателей. Еще я подумал, могло
случиться что с машиной — у нас довольно старая «тойота-камри», больше ста
тысяч миль. Но когда мы вышли к стоянке у Волчьего мыса, машина была на месте.
Подумал немного и решил не рассказывать, что обнаружил в машине
прощальный от нее привет — несколько веточек пахучей земляники. Это в
августе-то! Лето было холодным, вот сезонные сроки и сдвинулись. Отдал букетик
Танюше — равнодушно склевала ягоды, а веточки выбросила
