Смирягин Андрей - Она
Андрей Смирягин
ОНА
Ну вот, опять мы добрались до постели. Когда этот разврат
только кончится, я не знаю. Хотя вы будете свидетелями, моим
попыткам избавится от нее не найдешь конца.
От входной двери в спальню тянется прерывающийся след из
пальто, носков, чулков и нижнего белья. Досадно! Опять, уходя
ночью, я не найду какого-нибудь носка или, как в прошлый раз,
трусов. Трусы обязательно должны быть яркой расцветки или хотя бы
светиться по ночам, чтобы в темноте их было легче разыскать.
"Подожди, не торопись так. Дай же мне перевернуть страницу
пособия! Ага, эту ногу надо держать вот так, а вторую вот так.
Стоп! Я, кажется, запутался. Давай все сначала. Тут написано,
вывернуть бедро наружу... Зачем так кричать?! Я же еще не начал
самого главного".
Нет, все-таки слабый я человек. И три главных мои слабости:
к еде, сну и женщинам. Она знает это и бесстыдно использует.
Ах, как она готовит! Еда - это ее оружие массового
поражения. Всякое сопротивление бесполезно. Она без промаха бьет
по самому больному и уязвимому у мужчины - по животу. А надо
заметить, все в жизни, кроме еды, вызывает у меня безразличие и
тоску. Еда - единственное, что дает мне уверенность в себе,
толкает на духовные проявления, и наполняет этот мир хоть
каким-то содержанием.
И каждый раз, как я набираюсь решимости, сообщить, что я
ухожу от нее, она предлагает прежде подкрепиться. После
небольшого пиршества я превращаюсь в одно большое и доброе лицо с
заплывшими глазами. Тихо, чтобы не спугнуть поглощенную пищу
неосторожным движением, дыша через раз и волоча щеки по полу, я
отползаю от стола. Сил хватает только, чтобы доползти до постели,
где она уже в нетерпении поджидает мое упитанное тело. Она
медленно меня раздевает и приступает к своей трапезе. И если бы
не моя бдительность, она бы давно сожрала меня целиком. Часто,
просыпаясь по ночам, я слышал ее аппетитное чавканье и видел, что
ноги уже обгрызены по коленку. Хорошо я такой здоровый, и к утру
у меня вырастали новые.
"...Так, а теперь встань на четвереньки и покажи мне язык.
Тут написано, что таз должен быть выше плеч. Я сказал, выше! Еще
выше!... А-а-а! Осторожнее! Я же так задохнусь".
А как она плачет?! О, она умеет правильно плакать. Чувствуя,
что я собираюсь сообщить о нашем разрыве, она бросается на диван
реветь, и юбка ее задирается ровно настолько, сколько нужно моему
проклятому воображению, чтобы тут же на диване ее и захотеть.
В юности я полагал, что секс - самое главное в жизни. Теперь
я стал старше и убедился, что так оно и есть. Жизнь с точки
зрения секса можно поделить на несколько этапов. Детство, которое
сменяется юностью, потом юность уходит, приходит секс, потом
приходят дети, потом снова приходит секс, потом приходят внуки,
потом снова приходит секс, который должен плавно завершаться все
тем же детством.
Ее же энтузиазму в постели не сравниться ни с чем. Наш секс
с ней больше похож на непримиримую борьбу. Мы боремся с сексом
каждый день. И в такой позиции с ним боремся, и в другой боремся.
И она, похоже, готова погибнуть в этой неравной борьбе, но не
сдастся никогда.
Я же стал уставать от дикости и изощренности в постели. Все
чаше хочется простого и понятного секса. Прийти вечером с работы,
поужинать, почитать или посмотреть телевизор, лечь в темноте в
постель, нащупать рядом теплое и живое тело, и тихо, не производя
лишних движений, закончить трудовой день.
"...Как все же трудно выбрать одну из существующих в сексе
трех тысяч пятисот восьм